...таинственная, загадочная... даже тогда, когда ты будешь думать, что все обо мне знаешь... знай, это иллюзия...
Давным-давно жил один святой старец, который много молился и часто скорбел о грехах человеческих. И странным ему казалось, почему это так бывает, что люди в церковь ходят, Богу молятся, а живут всё так же плохо, греха не убывает. Однажды с этими мыслями он погрузился в сон. И чудилось ему, будто светозарный Ангел, обняв крылом, поднял его высоко-высоко над землей… Не слышно было более человеческих голосов, затихли песни, крики. Лишь порой долетали откуда-то гармоничные, нежные звуки.
– Что это? – спросил старец.
– Это святые молитвы, - отвечал ангел, - только они слышатся здесь!
– Но отчего так слабо звучат они? Отчего так мало этих звуков? Ведь сейчас весь народ молится в храме?.. Ангел взглянул на него и скорбно было лицо его.
– Ты хочешь знать?.. Смотри…
Далеко внизу виднелся большой храм. Чудесной силой раскрылись его своды, и старец мог видеть всё что делалось внутри. Храм весь был полон народа. На клиросе виден был большой хор.
Священник в полном облачении стоял в алтаре. Шла служба! Какая служба – сказать было трудно, ибо ни одного звука не было слышно. На амвон вышел громадного роста диакон, плавным жестом поправил пышные волосы, потом поднял орарь, широко раскрыл рот, и… ни звука!
На клиросе регент раздавал ноты: хор готовился петь. Регент вытянул руки и дал знак начинать, но по-прежнему царила полная тишина. Смотреть было удивительно странно: регент махал руками, притопывал ногой, басы краснели от натуги, рты у всех были открыты, но пения не было: «Что ж это такое?» – подумал старец. Он перевел глаза на молящихся. Их было очень много, разных возрастов и положений: мужчины и женщины, старики и дети. Все они крестились, кланялись, многие что-то шептали, но ничего не было слышно. Вся церковь была немая.
– Отчего это? – спросил старец.
– Спустимся, и ты увидишь и поймешь…
Они медленно, никем не видимые, спустились в самый храм. Нарядно одетая женщина стояла спереди всей толпы и, по-видимому, усердно молилась. Ангел приблизился к ней и тихо коснулся рукой… И вдруг старец увидел ее сердце и понял ее мысли.
«Ах, эта противная соседка! – думала она. – Опять в новой шляпе! Муж –пьяница, дети – оборванцы, А она форсит!.. Ишь выпятилась!..»
Далее виднелся молодой парень. Он почти не молился, а все время смотрел налево, где стояли женщины, краснел и переминался с ноги на ногу. Ангел прикоснулся к нему, и старец прочитал в его сердце: «Эх, и хороша Дуняша!.. Всем взяла: и лицом, и повадкой, и работой… Вот бы жену такую! Пойдет или нет?»
И многих касался Ангел, и у всех были подобные же мысли, пустые, праздные, житейские. Перед Богом стояли, но о Боге не думали. Только делали вид, что молились.
– Теперь ты понимаешь? – спросил Ангел. – Такие молитвы к нам не доходят. Оттого и кажется, что все они точно немые…
В эту минуту вдруг робкий детский голосок отчетливо проговорил:
– Господи! Ты благ и милостив… Спаси, помилуй, изцели бедную маму!..
В уголке на коленях, прижавшись к стене, стоял маленький мальчик. В его глазах блестели слезы. Он молился за свою больную маму, ангел прикоснулся к его груди, и старец увидел детское сердце. Там были скорбь и любовь.
Вот молитвы, которые слышны у нас! – сказал Ангел.
Таким образом, наши лицемерные, чисто внешние молитвы до Бога не доходят и плода не приносят.
(стр. 37 Научно-просветительский журнал «Духовно-нравственное воспитание» №3-2002 г.)
С приходом на клирос у меня возникло недоумение: как же я могу петь и одновременно молиться? Ведь, чтобы мне с чем-то своим обратиться к Богу, нужно не петь не смотреть в книгу, на регента. Значит, делала я вывод, певчие только поют, но не молятся или молятся, но урывками, когда не поют. Но это же не честно по отношению к Богу. А как же тогда петь Ему честно, что значит быть в служении правдиво?
В этом году стал открываться ответ на этот вопрос. И со всем тем, что открылось мне через людей, через святых отцов церкви, через собственный практический опыт хочу поделиться в докладе с теми, кто тоже ищет, как славить Господа, как честно, трезвенно, нелицемерно предстоять Ему на богослужениях, особенно, когда несешь клиросное послушание.
– Что это? – спросил старец.
– Это святые молитвы, - отвечал ангел, - только они слышатся здесь!
– Но отчего так слабо звучат они? Отчего так мало этих звуков? Ведь сейчас весь народ молится в храме?.. Ангел взглянул на него и скорбно было лицо его.
– Ты хочешь знать?.. Смотри…
Далеко внизу виднелся большой храм. Чудесной силой раскрылись его своды, и старец мог видеть всё что делалось внутри. Храм весь был полон народа. На клиросе виден был большой хор.
Священник в полном облачении стоял в алтаре. Шла служба! Какая служба – сказать было трудно, ибо ни одного звука не было слышно. На амвон вышел громадного роста диакон, плавным жестом поправил пышные волосы, потом поднял орарь, широко раскрыл рот, и… ни звука!
На клиросе регент раздавал ноты: хор готовился петь. Регент вытянул руки и дал знак начинать, но по-прежнему царила полная тишина. Смотреть было удивительно странно: регент махал руками, притопывал ногой, басы краснели от натуги, рты у всех были открыты, но пения не было: «Что ж это такое?» – подумал старец. Он перевел глаза на молящихся. Их было очень много, разных возрастов и положений: мужчины и женщины, старики и дети. Все они крестились, кланялись, многие что-то шептали, но ничего не было слышно. Вся церковь была немая.
– Отчего это? – спросил старец.
– Спустимся, и ты увидишь и поймешь…
Они медленно, никем не видимые, спустились в самый храм. Нарядно одетая женщина стояла спереди всей толпы и, по-видимому, усердно молилась. Ангел приблизился к ней и тихо коснулся рукой… И вдруг старец увидел ее сердце и понял ее мысли.
«Ах, эта противная соседка! – думала она. – Опять в новой шляпе! Муж –пьяница, дети – оборванцы, А она форсит!.. Ишь выпятилась!..»
Далее виднелся молодой парень. Он почти не молился, а все время смотрел налево, где стояли женщины, краснел и переминался с ноги на ногу. Ангел прикоснулся к нему, и старец прочитал в его сердце: «Эх, и хороша Дуняша!.. Всем взяла: и лицом, и повадкой, и работой… Вот бы жену такую! Пойдет или нет?»
И многих касался Ангел, и у всех были подобные же мысли, пустые, праздные, житейские. Перед Богом стояли, но о Боге не думали. Только делали вид, что молились.
– Теперь ты понимаешь? – спросил Ангел. – Такие молитвы к нам не доходят. Оттого и кажется, что все они точно немые…
В эту минуту вдруг робкий детский голосок отчетливо проговорил:
– Господи! Ты благ и милостив… Спаси, помилуй, изцели бедную маму!..
В уголке на коленях, прижавшись к стене, стоял маленький мальчик. В его глазах блестели слезы. Он молился за свою больную маму, ангел прикоснулся к его груди, и старец увидел детское сердце. Там были скорбь и любовь.
Вот молитвы, которые слышны у нас! – сказал Ангел.
Таким образом, наши лицемерные, чисто внешние молитвы до Бога не доходят и плода не приносят.
(стр. 37 Научно-просветительский журнал «Духовно-нравственное воспитание» №3-2002 г.)
С приходом на клирос у меня возникло недоумение: как же я могу петь и одновременно молиться? Ведь, чтобы мне с чем-то своим обратиться к Богу, нужно не петь не смотреть в книгу, на регента. Значит, делала я вывод, певчие только поют, но не молятся или молятся, но урывками, когда не поют. Но это же не честно по отношению к Богу. А как же тогда петь Ему честно, что значит быть в служении правдиво?
В этом году стал открываться ответ на этот вопрос. И со всем тем, что открылось мне через людей, через святых отцов церкви, через собственный практический опыт хочу поделиться в докладе с теми, кто тоже ищет, как славить Господа, как честно, трезвенно, нелицемерно предстоять Ему на богослужениях, особенно, когда несешь клиросное послушание.
-
-
10.11.2011 в 01:38Прихожане неоднократно твердили, что когда есть, та самая гармония в пении, то сердце особенно умиляется.
Мне кажется,- это великое чудо - Сослужение.
-
-
15.11.2011 в 20:59